|
Глава
14. Поединок.
 Первым
у входа в главный монастырский собор оказался один из оруженосцев
короля. По знаку Эрхарда он натянул свой лук, быстро вбежал в "дом
чужого Бога" и, увидев темный силуэт в глубине, пустил в него
свою стрелу.
Потом он рассмотрел, что сделал это напрасно. Человек этот был старым,
согбенным монахом. Он опирался на посох. Стрела вошла ему в плечо.
Старик взялся за древко свободной рукой и вдруг резким движением
обломил его так, как это делают обычно опытные воины на полях сражений.
В проем двери тяжело шагнул Эрхард.
- Прочь с дороги, старик! Я пришел сюда не для того, чтобы стереть
в порошок твои старые кости. Мне нужен не ты, а то, что находится
за твоей спиной. Я изрублю в куски все, что здесь есть, потому что
именно здесь - ваша сила.
И он сделал движение, чтобы убрать с дороги этого старика - легко,
как вредное маленькое насекомое.
Но тут вдруг согбенная старческая фигура разогнулась. Он всегда
ходил согнувшись, опираясь на посох, этот старец Харлампий. И никто
никогда и подумать не мог, что на самом деле - он очень высокого
роста.
В одно мгновение он словно вырос, расправил ссутуленные плечи, и
монахи, боязливо жавшиеся вдоль стен, с изумлением увидели, что
их игумен ничуть не меньше короля козлоргов. Глаза Эрхарда встретились
с глазами отца Харлампия.
В памяти короля вдруг высветились картины давно ушедшего детства.
Эти глаза, которые без страха и так пронзительно пристально смотрели
на него в упор: не очень большие, серые, стального цвета - цвета
несгибаемой воли, чуть суженные к вискам…
Когда-то давно, очень давно, войско козлоргов во главе с отцом Эрхарда
- могучим королем Камсаем Бахором перешло куранские горы и в безводных
степях столкнулось с войском татайского императора. Эрхард - еще
совсем маленький, был тогда при отце, с раннего возраста готовясь
стать настоящим воином, и не просто воином, а великим - таким же
как и его отец.
Во главе татайского войска стоял человек одетый во все черное. Камсай
Бахор сразу заприметил его высокую фигуру на красивом хакимском
жеребце. В окружении своих телохранителей король ринулся в самую
гущу схватки, для того чтобы добраться до татайского полководца
и лишить вражеское войско предводителя. А без руководства разгромить
татайцев будет несложно - это король козлоргов прекрасно понимал.
Он всегда так поступал и всегда добивался успеха, потому что таких
сильных воинов как Камсай Бахор в то время не было. По крайней мере
он таких не встречал.
Под его могучими ударами татайцы разлетались в разные стороны. Маленький
Эрхард держался рядом - Камсай никому не доверял охрану своего маленького
сына.
Все ближе и ближе становилась фигура татайского полководца. Эрхард
уже мог разглядеть его лицо, точнее - только глаза, потому что нижняя
часть лица была закрыта куском черной материи. Глаза эти были серые,
стального цвета воли, и смотрели они на Камсая Бахора без страха,
совершенно спокойно, словно татаец не боялся ни короля, ни его войска
и был заранее уверен в победе.
Легкими движениями рук он направлял отряды своих воинов, отсекая
короля Камсая от его основного войска. Это ему удалось - король
козлоргов остался с небольшим отрядом, и этот отряд становился все
меньше и меньше - он таял на глазах.
И вот, когда расстояние между королем и татайским полководцем стало
не больше двух корпусов лошадей, и Камсай, грозно размахивая огромным
мечем, закричал:
- Держись, татаец!
В этот самый момент краем глаза он увидел, что рядом с ним нет ни
одного телохранителя - все они пали в бою, и только его маленький
сын скачет рядом, подняв над головой такой же как и он сам маленький
меч и тоже что-то грозно кричит высоким детским голосом.
И вместо того, чтобы сразиться с гордым татайцем, королю Камсаю
пришлось схватить своего сына поперек туловища, перекинуть его через
седло и, раскидывая татайских воинов, скакать во весь опор с поля
сражения, чтобы спасти жизнь маленького Эрхарда.
Оставшись без короля, козлорги проиграли сражение. С тех пор долгие
годы о них никто ничего не слышал.
Впоследствии Эрхард узнал имя этого полководца. Его звали Хэй Лю.
Эрхард запомнил его имя на всю жизнь. И на всю жизнь он запомнил
глаза этого человека. Они крепко врезались в его детскую память.
И вот теперь перед ним стоял человек - уже старый. Его усы и борода
были совсем седыми. Но глаза… Эти глаза Эрхард узнал бы из тысячи
глаз! Серые… стального цвета несгибаемой воли… И вновь - вновь весь
в черном!.. Но этого не может быть…
- Хэй Лю! - не то прошептал, не то пробормотал с трудом двигая губами
Эрхард.
- Уходи,- услышал он в ответ.
- Хэй Лю! - закричал Эрхард так громко, что где-то в глубине зазвенели
зазвонили золотые подсвечники и легкие подвески паникадила.- Я убью
тебя и разгромлю все, что здесь есть! Я не оставлю камня на камне!
Я…
Эрхард в бешенстве вращал зрачками, поводил головой из стороны в
сторону, он искал взглядом - на что обрушить свой первый сокрушительный
удар.
Его взгляд остановился на изображении Женщины с Младенцем. Вот -
вот то, что должно быть уничтожено первым! Это Богиня, которая хранит
Тридевятое царство. Эрхард покрепче сжал могучими руками рукоять
меча. И старик ему не помеха! Он поднял меч высоко, также высоко,
как когда-то поднимал свой огромный меч его отец…
Словно молния блеснула в руках старца Харлампия, и Эрхард почувствовал,
что его меч наткнулся на непреодолимое препятствие. Этим препятствием
был длинный татайский меч. Его удар был ничуть не слабее, чем удар,
нанесенный королем козлоргов, скорее даже наоборот - гораздо сильнее,
потому что Эрхард не удержал меча в руках, и он со звоном упал на
холодный каменный пол. А в следующее мгновение Эрхард почувствовал,
что чьи-то сильные и цепкие руки схватили его за плечи, и тяжелой
громадиной, лязгая доспехами, он вылетел из храма через дверной
проем. Эрхард сшиб тех козлоргов, что толпились у входа, и рухнул
на землю.
Он пытался подняться, но его доспехи были слишком тяжелы, и никто
из оруженосцев не помог своему королю. Когда Никита заиграл на волшебном
золотом рожке, уже тогда у них пропала всякая охота драться. Теперь
же, когда старый монах вышвырнул их богатыря короля из храма, словно
какое-то никчемное дерево, которому просто не место в храме, они
потеряли к Эрхарду всякое уважение. Он был повержен, а потому просто
перестал для них быть королем. Таковы были нравы козлоргов. Ведь
козлорги - народ дикий, и нравы у них тоже дикие.
Правда сейчас они стояли смирно. И когда отряд свейнландских рыцарей
во главе с Эриком влетел на монастырский двор, то козлорги, не сопротивляясь,
сдали свое оружие и мирно позволили себя связать.
***
Когда Эрик вбежал в храм, то увидел старца Харлампия стоящим на
коленях. Он опирался не на свой привычный для всех деревянный посох,
а на длинный и тонкий татайский меч.
В его сердце не было ненависти. В нем была горечь. Но эта горечь
постепенно таяла от невидимого для глаз мягкого Света, в котором
были тепло и ласка. И вновь отец Харлампий услышал радостное пение
той маленькой птички, что сидела на оконце его келии перед явлением
ему старца Афанасия.
Эрик тоже опустился перед ним на колени.
- Ты вернулся,- тихо сказал ему отец Харлампий.- Видишь, если старец
Афанасий что-то пообещал, то это обязательно сбудется, пусть даже
через многие годы…
Эрик кивнул. Он попытался помочь старцу подняться, но тот в ответ
лишь покачал головой.
- Не надо. Жизнь уходит из меня - я это чувствую. Посмотри,- видишь?..
Он указал Эрику на купол храма.. Купол медленно раздвигался и за
ним проступало сияющее чистотой небо. И дивный Свет заливал уже
не только сердце старца Харлампия, но и весь храм.
А вот и старец Афанасий улыбается ему сверху и протягивает руки,
словно зовет к себе. И с ним много, очень много людей светлых ликом,
как на иконах, только живых…
  1
2 3
4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14 15
|
