|
Глава
7
 Проскакав
насквозь безводные фригийские степи, Трифон и его спутники оказались
на берегу Эгейского моря. Они проделали долгий путь, меняя лошадей
на почтовых станциях, лишь изредка останавливаясь в придорожных
тавернах, чтобы подкрепить силы.
Закаленные в
походах воины все же порядком устали. А Трифон всю дорогу тихонько
молился и чувствовал себя почти таким же бодрым, как и в начале
пути, отчего оба воина смотрели теперь на него если не с уважением,
то по крайней мере с нескрываемым любопытством.
В порту близ
Смирны Марсилий быстро договорился с капитаном небольшого грузового
судна. Он, как и раньше, помахал перед ним императорским свитком,
а к нему прибавил кожаный мешочек с серебряными динариями.
Капитан с уважением
отнесся к императорской печати на свитке, принял мешочек с монетами,
и Марсилий, Лисимах, а с ними и Трифон взошли на корабль.
***
Море
было гладким, и вода была в нем чистой и прозрачной, совсем как
в том озере, на берегу которого Трифон провел дни своего детства.
Конечно его озеро было не маленьким, не то что какая-нибудь лужица
от конского копыта. Но море было намного больше и куда красивее.
Лисимах же с
Марсилием не обращали на море никакого внимания. Сняв тяжелые шлемы
и мечи, они расстелили на палубе корабля свои шерстяные плащи и,
усевшись на них, занялись игрой в "голову и корабль".
Играли они азартно, и моряки то и дело оборачивались на шум от их
криков и позвякивания монет.
Называлась так
видимо потому, что на одной стороне монеты было изображение императора,
а на другой - корабля.
Трифон же с удовольствием
вдыхал соленый морской воздух и любовался окружающей красотой, а
когда рядом с ним неожиданно появились дельфины, он от удовольствия
засмеялся и, вспомнив строку из 103 псалма: "...там плавают
корабли, там резвится левиафан, которого Ты сотворил...", запел
этот псалом с самого начала:
- Благослови
душа моя Господа! Господи, Боже мой! Ты дивно велик, Ты облечен
славой и величием...
Но Марсилий,
которому явно не везло, резко оборвал его:
- Эй! Слышишь?
Певец, Трифон! Хватит петь. Я из-за твоего пения уже кучу денег
проиграл!
Трифон покорно
затих. Но тут поднялся легкий ветер, и картина резко изменилась.
Море потемнело, стало из нежно-голубого зеленовато-серым. Небольшие
волны начали покачивать корабль из стороны в сторону. И когда Трифон,
спустя немного времени, обернулся, то увидел, что Лисимах одиноко
сидит на палубе и со скукой глядит перед собой. А Марсилий стоит
на четвереньках, согнувшись на краю палубы. Что делать, - морская
болезнь не щадит никого, не взирая на чины и воинские отличия.
Ветер между тем
крепчал. Волны становились все больше. Начался настоящий шторм.
Моряки быстро спустили паруса и спрятали весла. Лисимах и Марсилий
скрылись в трюме. Наверху остались лишь капитан корабля и Трифон.
Трифон крепко
держался руками за мачту. За мощью разгулявшейся стихии он прозревал
великую силу Творца, и теперь ему уже никто не мешал петь. И он
пел, пел громко, вместе с волнами и ветром прославляя Творца. Его
силу, мудрость и великую любовь к Своему творению.
А когда он пропел
псалом от начала до конца, то вдруг вспомнил, зачем его вызывает
император. И перед его внутренним взором возник великолепный императорский
дворец и несчастная царевна Гордиана, которую мучил жестокий демон.
И Трифон стал молиться за царевну, и он молился долго и горячо.
А потом спустился
в трюм, где между грузами затаились Лисимах и Марсилий. Открыв свой
походный ящичек - наследство Онисифора, единственное, что он успел
взять с собой, Трифон достал оттуда немного какого-то порошка и
протянул его в ложечке несчастному Марсилию.
Тот сперва недоверчиво
покосился на своего врачевателя, но потом принял предложенное ему
лекарство. И через несколько минут между ящиками с амфорами, в которых
плыли на корабле редкие лидийские вина, уже слышался воинственный
богатырский храп Марсилия. Он так и проспал почти все время плавания.
  1
2 3
4 5
6 7 8
9 10
11 12
13 14
15
|
