|
Глава
15
 Аквилин
смотрел на мученика как затравленный зверь. Еще никогда он не чувствовал
себя так скверно. Он был хорошим охотником, но сейчас чувствовал
себя кабаном, в которого уже выпущено множество стрел, и эти стрелы
достигли цели, и осталось нанести лишь последний удар ему широким
охотничьим ножом. И этот удар должен был нанести ему Трифон, тот
самый Трифон, что стоит перед ним, уже в который раз! Весь израненный,
с переломанными ребрами и посиневшими от холода руками и ногами,
но лицом - просветленным от радости.
Что же это за
радость может быть, если ты весь изранен и измучен?! Но она как
свет, как огонь проникает в душу епарха и жжет, жжет его изнутри...
- До каких же
пор, Трифон, ты будешь нечувствителен к страданиям, и когда же ты
почувствуешь всю ужасную боль пыток?
- Когда же и
ты познаешь силу Христову, - с болью в голосе отвечал ему Трифон,
потому что ему до боли было жаль этого несчастного человека. - И
перестанешь, окаянный, искушать Святого Духа?
- Крепко ли вы
его били? - прошипел епарх.
Слуги, которые
в отличии от Аквилина не были так сильно одержимы жаждой власти
и гордыней, и сердцем понимали, что Трифон - не обычный человек,
и уже давно бы пора прекратить эту страшную казнь, молчали.
- Вы, наверно
били его палками, - не унимался Аквилин. - А бить надо было железом!
Слышите? Железом!.. И огня, огня ему! Палите его огнем!..
В страхе перед
наместником, но еще больше боясь самого мученика, слуги неловко,
как-будто позабыв свое прежнее умение, взяли Трифона и повлекли
его на новые мучения, но тут внезапно свет, озарявший его лицо,
стал ярче. Он разгорался все сильнее. Его лучи затопили все вокруг,
слепя глаза слугам наместника и разливаясь свободно и просторно.
Небесная радость коснулась сердец палачей, и они в страхе и трепете
пали пред Трифоном на землю.
А на его главу,
к великому ужасу наместника, спустился с неба прекрасный сияющий
венец, и святой Трифон, ощутив в себе пришедшую свыше помощь, исполнился
еще большей радости и веселия и молился вслух:
- Благодарю Тебя,
Господи, за то, что Ты не оставил меня беспомощным в руках моих
врагов. И прошу Тебя, не оставляй меня и помоги до конца совершить
этот подвиг и получить венец правды со всеми, кто возлюбил имя Твое,
ибо Ты один славен во веки. Аминь.
На этот раз Аквилин
по-настоящему испугался. Он не верил ни в своих богов, ни в Бога
Трифона, вообще ни во что, кроме земной славы и могущества, который
он желал всем своим сердцем.
Но смущенный
явленным чудом, он приказал развязать святого и с льстивой лаской
вновь попытался уговорить его.
- Трифон, принеси
жертву Зевсу и поклонись царскому изображению...
Воистину, кого
хочет наказать Господь, того лишает разума. На этот раз Аквилину
действительно удалась роль, которой он так боялся - человека, который
словно не видит и не слышит того, что свершается прямо перед ним.
- Если я к самому
царю и к его нечестивым приказаниям отнесся с презрением, то неужели
буду покланяться его бездушному изображению, о, епарх, - с улыбкой
отвечал ему Трифон. - А боги твои - просто каменные воплощения людских
пороков: гнева, сладострастия, воровства и всего самого низменного
и гадкого, что есть в человеке. И нас вы хотите завлечь в ту же
гибельную пропасть, куда идете сами. Но вы не будете иметь в этом
успеха, потому что идете не против людей, но против истинного и
живого Бога.
Его слова не
достигли цели. Епарх смотрел на Трифона широко открыв глаза, и в
его глазах читались сразу гнев, ненависть и страх. И Трифону на
мгновение показалось, что он него исходит мерзкий запах серы, такой
же, как от той черной собаки, под видом которой когда-то явился
по молитве Трифона злобный демон.
***
На
следующий день, облаченный в белую тогу с пурпурной полосой, епарх
Аквилин произнес пред всем народом приговор:
- Трифон Апамейский,
за противление царскому приказу, претерпев множество мук, но не
захотев принести жертвы богам, должен быть казнен через усекновение
головы.
В этом приговоре
была последняя надежда епарха на то, что Трифон все-таки отречется.
"Ведь жизнь - она одна! Разве можно с этим шутить?!" -
так думал епарх, но и на этот раз его надежда не оправдалась.
Господь по молитве
Трифона принял его душу, когда палач еще не успел поднять своего
меча. И Аквилин, узнав об этом, заскрежетал в бессилии зубами:
- И здесь он
все сделал по-своему!
Находящиеся в
Никее христиане обвили тело мученика чистыми плащаницами и умастили
ароматами. Они хотели похоронить его у себя в городе, и тем самым
обрести себе в его лице защиту от врагов.
Но святой Трифон
явился им в видении и повелел отнести его мощи к себе на Родину
- в селение Кампсаду. что и было исполнено.
Душой же он вознесся
на Небеса и имеет великую силу заступления за нас перед Единым в
Троице Боге - Отцом, Сыном и Святым Духом, которому слава во веки
веков. Аминь.
 1
2 3
4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14 15
|
