|
Глава
2
 В
то утро первым в Кампсаде проснулся... Да - конечно петух. Кто еще
может первым проснуться в сельской местности и разбудить всех свои
криком? И хотя эта история произошла в далекой Азии, к тому же много
лет назад, но петух там кричал ничуть не хуже наших деревенских
петухов, хотя и уступал им в величине и яркости оперения.
В ответ послышалось сначала несмелое, затем все более оживленное
гагатание, это проснулись домашние гуси. Скрипнула дверь загона,
и мальчик с ясным лицом выпустил их на волю. Гуси вразвалку, вытягивая
шеи и расправляя крылья, выбрались наружу и, благосклонно косясь
на своего пастушка, заковыляли по знакомой дороге.
Вот закончились дома. Потянулись поля, засеянные ячменем. Вот справа
- знакомые овражек, за ним начинается редкий дубовые лес. Дальше,
вдоль леса - к небольшому озеру с прохладной водой, где можно вдоволь
наплаваться после ночного сна. Только не надо останавливаться и
тем более забирать в сторону от остальных, а то пастушок, хоть он
и мал ростом, но уже ловко умеет управляться с длинным ивовым прутом.
И гуси честно бежали по дороге, не доставляя мальчику особых хлопот.
***
Трифон в свою очередь думал о том, что к нему на поляну попозже,
примерно через час, должен прийти его лучший друг - Ефимка. Ефимка
был сыном сапожника, и его отец, который очень любил своего сынишку,
наконец внял его уговорам и дал ему моток крепких ниток. Это было
именно то, чего им не хватало.
В кустах тамариска у них был запрятан воздушный змей; Трифон и Ефимка
мастерили его потихоньку, втайне от других мальчишек. И сегодня
они собирались все удивить. Еще бы: вдруг в небе появиться настоящий
воздушный змей! Он будет медленно плыть, покачиваясь под белыми
облаками, и Ефимка с Трифоном по очереди будут управлять им. Конечно
потом они дадут поиграть и другим мальчишкам, но это - потом, а
сначала пусть они удивятся. Особенно этот задавака Стратоник, который
все время хвастает охотничьим ножом. Вот у него сегодня точно откроется
от удивления рот...
Так думал Трифон. Но время еще не пришло. Поэтому, когда гуси вдоволь
наплавались и начали пощипывать траву, он привел в тени дерева и
тихонько заиграл на свирели незатейливую пастушью песенку.
***
На другом берегу озера из-за большого каштана медленно выплыло солнце.
Оно немного отдохнуло на его ветвях, а потом отправилось дальше
совершать свой неспешный ход по небесному склону.
Гуси залегли в траве, некоторые из них спрятали голову под крыло
и задремали. Ветер что-то тихо шептал над головой Трифона. В глубине
леса пел соловей.
Но вот наконец вдалеке послышался шум шагов. Трифон обернулся, ожидая,
что из-за кустов появиться Ефимка. Правда, судя по шагам, бежал
не один человек, а по крайней мере двое. "Ну вот", - подумал
Трифон. - "Ефимка кого-то взял с собой! Я же говорил ему, что
сначала нужно змея опробовать, а уж потом показывать его мальчишкам.
Мало ли что может случиться?.."
В этот миг верхушки кустов раздвинулись, и между ними показались
две мальчишеские рожицы. Это были Стратоник и его младший брат Прошка.
Трехлетний Прошка первым открыл рот и, запыхавшись от бега, успел
прокричать всего несколько бессвязных слов:
- Ефимка!.. Змея! - но Стратоник закрыл ему ладонью рот и деловито
сообщил:
- Ефимку змея укусила. Он тебя зовет... Попрощаться...
Всю дорогу Стратоник готовился сообщить Трифону это известие по-взрослому:
серьезно и невозмутимо. Но на последних словах его нижняя губа выпятилась
вперед, он весь как-то съежился и быстро отвернулся от Трифона,
чтобы тот не видел, как сын охотника и обладатель настоящего охотничьего
ножа плачет, словно обычный маленький мальчик.
- Последи за гусями! - крикнул ему Трифон и со всех ног бросился
через кусты к дороге, ведущей в селение.
***
- Ах, Ефимка, Ефимка! - шептал Трифон, перепрыгивая через толстые
корни деревьев, протянувшиеся поперек дороги. Никогда не смотрите
себе под ноги, все время падает и расшибает нос. А тут еще эта змея!..
Когда он вбежал в сад, что рос около Ефимкино дома, ему навстречу
вышел дядя Онисифор с коробочкой, в которой он хранил свои порошки.
Дядя Онисифор пропустил Трифона и с сожалением покачал ему вслед
бородой, словно хотел сказать свое обычное: "Медицина здесь
бессильна!"
Трифон проскользнул в дом и потихоньку подошел к маленькой деревянной
кровати, на которой лежал его друг.
Над кроватью, заломив руки, скорбно стояла мать Ефимки - тетя Хи!ония.
Отец Ефимки - дядя Никандр, сидел в дальнем углу на корточках, обхватив
голову руками. Их беззаботное семейное счастье в один миг было разрушено
тяжким горем. Они теряли своего единственного сына, и уже никто
и ничто не могло им помочь.
Трифон осторожно взял умирающего мальчика за руку. Рука была горячая,
и сам Ефимка дышал тяжело и прерывисто. Он повернул голову. На миг
его глаза прояснились - он узнал Трифона.
- Трифон!.. Триша!.. - с трудом проговорил Ефимка. - Помолись за
меня, Триша... слышишь?.. Помолись... Как вчера...
Вчера... Вчера у Трифона потерялся гусь. И не просто гусь, а Ахилл
- вожак стаи. Целый час они с Ефимкой искали его повсюду, и не нашли.
В конце концов, окончательно потеряв надежду, Трифон остановился
и от всего сердца попросил:
- Господи! Помоги нам найти Ахилла!
И что же?.. В зарослях камыша послышалось какое-то чавканье и хлюпанье,
и довольные Ахилл выбрался к ним на берег. Трифон так обрадовался,
что даже не стал наказывать его хворостиной.
И вот теперь Ефимка просил, чтобы он, также как вчера, помолился,
но на этот раз - за него.
"Но ведь это - совсем другое дело!" - пронеслось в голове
у Трифона. - "Гусь - это всего лишь гусь, пусть даже вожак
стаи, а Ефимка... Но ведь Господь - всемогущий! Для Него - что помочь
найти Гуся, что исцелить умирающего - легко и просто. И по сравнению
с тем, что он одним словом сотворил и небо, и землю... И вообще
все вокруг..."
Тетя Хиония приблизила свое лицо к лицу Трифона. Она всматривалась
в него, словно хотела проникнуть мальчику в душу и понять, правда
ли что, что она о нем слышала. А говорили, что когда Трифон молился
за больных, - те быстро шли на поправку. Сам Трифон в это не очень
верил - ведь он всего лишь маленький мальчик, и не один же он в
конце концов за них молился! Молились и их родные, и друзья...
Но сейчас у него на глазах умирал мальчик. И этот мальчик был его
лучшим другом! И он просил, чтобы Трифон...
Трифон опустился возле кровати на колени.
Можно ли описать, что происходит со святыми, когда они молятся?
А ведь Трифон был действительно необычным мальчиком, и только он
один из всех детей в Кампсаде, а может быть и во всей Фригии, мог
так искренне и с такой всесокрушающей верой молиться.
Он стоял на коленях рядом с Ефимкой, а его душа легкой ласточкой
улетела в невидимые небеса, в запредельную даль, прямо к престолу
Всемогущего Бога...
Сколько времени он молился? Может быть минуту... А может быть целую
вечность... Ведь на "том свете" нет времени. Почти каждую
ночь Трифон проводил в молитве, нисколько от этого не уставая и
получая ни с чем несравнимую радость...
Он пришел в себя от того, что кто-то осторожно коснулся его плеча.
Подняв голову, Трифон увидел тетю Хионию. Она прижала палец к губам,
показывая тем самым, чтобы Трифон не шумел.
- Он спит, - тихо сказала она.
Действительно, Ефимка спал. Он не умер - это точно, он просто спал
и дышал теперь ровно и спокойно, а лицо его снова стало из молочно-белого
розовым - таким, каким было всегда. Зато выражение лица тети Хионии
было странным. Наверное такое лицо может быть только у человека,
который пережил горе, а потом на его глазах произошло чудо, и это
горе исчезло. И тогда такой человек и верит, что все кончилось благополучно,
и боится радоваться, чтобы не вспугнуть счастье, которое вновь вернулось
в его дом. И еще лицо тети Хионии было по-особенному светлым и умиротворенным.
Словно покой и тихая радость, что переполняли сердце Трифона, коснулись
и ее сердца.
- Спасибо тебе, Трифон - также тихо сказала тетя Хиония. А дядя
Никандр ничего не сказал, только проводил Трифона до двери и сильно-сильно
сжал ему на прощание руку, так что мальчик невольно вздрогнул и
поморщился от боли.
***
День пролетел незаметно и как-то очень быстро. Перед сном Трифон
не выдержал и побежал проведать Ефимку. Он не стал стучаться в дверь,
чтобы никого не потревожить, просто привстал на цыпочки и заглянул
в окно. Тетя Хиония сидела, склонившись над сыном, а дядя Никандр
что-то мастерил за своим рабочим столом, и успокоенный Трифон побрел
домой.
А у сапожника Никандра всю ночь горел в окне свет. И наутро, когда
Трифон, как обычно, погнал своих гусей по дороге мимо дома Ефимки,
ему навстречу вышел улыбающийся дядя Никандр и, поманив мальчика
к себе, вручил ему прекрасно сработанные маленькие сандалии с длинными
кожаными ремешками до самых колен. Ни у кого из мальчишек Кампсады
не было таких сандалий - почти все они бегали просто босиком. И
Трифон ни за что бы не принял от дяди Никандра такого подарка, если
бы не почувствовал, что тот в случае отказа очень сильно на него
обидится.
А через два дня они с совершенно здоровым Ефимкой запустили воздушного
змея. А Стратоник, тот самый, у которого был настоящий охотничий
нож, и который так сильно задирал поэтому свой нос, так вот, этот
Стратоник широко открыл рот и не закрывал его гораздо дольше, чем
предполагал Трифон. Он глядел в открытое небо, где так победоносно
парил их воздушный змей, а потом громче всех мальчишек кричал, носясь
вдоль берега озера, когда Трифон с Ефимкой разрешили ему самому
с ним поиграть.
  1
2 3 4
5 6
7 8
9 10
11 12
13 14
15
|
