|
Глава
10
 В
назначенный императором день в тронном зале собралась вся его свита.
Придворные нарядились в свои лучшие одежды, словно пришли на праздник.
Некоторые для удобства захватили с собой складные стулья. Женщины
с помощью рабынь сделали себе изысканные прически. Их волосы были
завиты множеством мелких колец и закреплены булавками из слоновой
кости, а сверху их украшали тонкие золотые диадемы.
Сам император
восседал на троне и бросал нетерпеливые взгляды на двери, через
которые вот-вот должны были ввести Трифона.
Видимо император
плохо представлял себе, что именно должно было произойти, потому
что справа от него расположилась группа музыкантов с лирами, флейтами
и тамбуринами. По замыслу Гордиана, они должны были предать происходящему
своей игрой еще большую яркость и зрелищность. Забегая вперед, скажу,
что замысел императора удался, хотя и не совсем так, как он предполагал.
Время тянулось
долго. Но вот парадные двери открылись, и в них в сопровождении
гвардейцев вошел Трифон.
Преторианцы остались
стоять у входа, а Трифон прошел дальше и, остановившись напротив
императора на почтительном расстоянии, склонился перед ним в поклоне.
- Ну же, ну же,
Трифон! - воскликнул Гордиан. - Довольно поклонов и приветствий.
Мы уже все заждались тебя. Прошу, начинай скорее.
По рядам придворных
пробежал легкий говор, словно ветер прошумел в листве. Все взоры
устремились на Трифона. А он стоял посреди зала собранный и решительный.
За время поста и почти непрерывной молитвы он получил от Бога еще
большую силу и власть над падшими духами. Обратившись в глубине
своего сердца за помощью к Всесильному Богу и исполнившись Святого
Духа, он вытянул вперед правую руку и приказал:
- Тебе говорю,
дух нечистый, во имя Господа моего Иисуса Христа, явись видимо для
всех, кто приветствует здесь, покажи им свой отвратительный и гнусный
вид и открой свое полное бессилие!
Воздух в зале
потемнел, словно средь бела дня сгустились сумерки. Сияние драгоценных
камней и золотых украшений на придворных поблекло. Лишь от фигуры
Трифона исходил ровный свет, и сумрак не мог к нему подступиться.
В одном месте,
примерно посредине между Трифоном и императором, сумрак сгустился
особенно сильно. В нем проступили странные очертания невиданного
зверя, похожего на огромную черную собаку. Шерсть на ней стояла
дыбом. Голова с открытой хищной пастью волочилась по полу на уродливой
шее. Она отворачивалась от Трифона, не смея глядеть на него, и поводила
красными, как угли, глазами на ошеломленных придворных. По зале
разнесся резкий запах серы.
Все замерли,
скованные ужасом. Несколько женщин от страха потеряли сознание и
упали на руки рабынь, а царевна, решившаяся прийти сюда вместе со
всеми, забилась в истерике при виде столь страшного зрелища.
Претор Тиместей,
никогда не терявший присутствия духа, безуспешно старался смирить
дрожь в коленях, чувствуя, что силы оставляют его. Сам император
побелел как мел. Он чуть привстал на руках, опираясь на подлокотники
трона, и так и застыл, непрерывно глядя на черную безобразную фигуру,
распластавшуюся по полу недалеко от его ног.
И в этой напряженной
тишине один из музыкантов выпустил из рук лиру, и она с жалобным
звоном упала на мраморный пол и разлетелась на множество кусков.
- Кто послал
тебя, демон, чтобы ты вошел в девицу, и как осмелился ты вселиться
в созданного по образу Божию человека, сам будучи гнусным и исполненным
всякой нечистоты?! - спросил беса Трифон.
Его голос прозвучал
звучно и властно. Он словно прорезал мрак, исходящий от демона,
и тот, весь трясясь от злобы и бессилия, ответил:
- Отец мой, начальник
всякого зла, называемый сатаною, сидящий во аде, послал меня войти
в эту девицу и велел жестоко мучить ее.
- Кто же дал
тебе власть над созданием Божиим? - снова спросил его Трифон.
И демон весь
завертелся на одном месте, раскрывая и закрывая пасть, не желая
говорить правды. Но не имея возможности сопротивляться, под действием
невидимой силы Божией, он наполовину проговорил, наполовину пролаял:
- Мы не имеем
власти над теми, кто знает Бога и верует в Его Сына - Иисуса Христа!
От таких людей мы бежим со страхом и только иногда, по попущению
Божию, наносим им мелкие неприятности. Те же, кто не верует в Бога
и Его Единородного Сына и служит своим страстям и прихотям, те -
в нашей власти, и мы можем их мучить.
А дела нам приятные
это: идолопоклонство и хула, прелюбодеяние и чародейство, зависть,
убийство и гордость. Те, кто творит их, вместе с нами обречен на
вечные мучения.
- Так скройся
же с наших глаз, адское исчадье. Вернись к своему отцу и не смущай
больше нас своим мерзким и гнусным видом.
Трифон приказал
это с властью и сотворил крестное знамение.
С воем, от которого
кровь стыла в жилах придворных, демон растворился в воздухе. Сразу
стало светлее. Наконец остатки сумрака окончательно рассеялись,
и только терпкий запах серы еще долго оставался в тронном зале.
Первым пришел
в себя император.
- Можете расходиться,
- тихо проговорил он.
И придворные,
будто только и ждали такого приказа. Толкаясь и давя друг друга,
они бросились к дверям. Впереди, потрясая инструментами, издающими
неопределенные звуки. Бежали приглашенные императором музыканты.
Под эти странные аккорды вся свита покинула тронный зал.
***
После
всего виденного император крепко задумался. Многие придворные в
скором времени приняли крещение. Трифона же император наградил по
царски, не пожалел ни казны, ни драгоценных камней.
Приняв все это
с благодарностью, Трифон ничего не оставил себе. По дороге к дому
он все истратил на бедных. И он исцелял больных и недужных, помогая
им не столько лекарством, сколько своей горячей молитвой к Богу.
  1
2 3
4 5
6 7
8 9
10 11 12
13 14
15
|
