Глава 1. В которой жители Тридевятого царства благоденствуют, а старец Афанасий уходит в затвор.

Всё началось с того, что бабка Агафья принесла к себе в избу ведро с водой. Впрочем, нет, надо сначала объяснить, почему вода в реке, из которого бабка Агафья её зачерпнула, стала волшебной. Тогда попробую начать по-другому. В те давние времена в Тридевятом царстве, тридесятом государстве, правил могучий Иван-богатырь. После его победы над паучьим царем Дурманом из соседних королей и не думал затевать с ним ссору. А если и думал, то об этом никто не догадывался. Все подданные царя жили себе и поживали вольготно и безмятежно. Все, кроме одного. Высоко в горах, в монастыре, из-за которого каждый день поднималось над Тридевятым царством красно солнышко, часто видела монастырская братия своего старца Афанасия напряженно вглядывающимся вдаль. Не раз он спрашивал: "Хорошо ли запираются Ночь ворота?" И братия с готовностью отвечала, мол: "Хорошо запираются ворота и нет причин для беспокойства". Но старец с каждым днем хмурился всё сильнее и сильнее. А однажды он поднял высоко над головой свой посох и погрозил им кому-то невидимому, затем спустился с монастырской стены по каменным ступенькам и ушёл к себе в келью. С тех пор его в монастыре никто не видел. Тогда поняли монахи, что надо ждать им большую беду. Вспомнили, о чём их спрашивал столь немногословный обычно старец, и стали старательно следить за воротами и налагать на них для верности, кроме тяжёлого засова - крестное знамение. Раз в день к дверям кельи старца приходил молодой монах по имени Роман. Он молча ставил у порога кувшин с водой и небольшой кусок хлеба, стучал в дверь условным сигналом и также молча уходил. А старца Афанасия начали встречать люди далеко от монастыря, в местах, порой удаленных друг от друга на много вёрст, хотя кельи своей он так ни разу и не покинул. Видела старца и бабка Агафья, как раз тогда, когда ходила по утру за водой. Лёд был ещё совсем тонкий, и Агафья, едва успев зачерпнуть воды, вместе с вёдрами провалилась в полынью. Криков её никто не услышал. И была бы ей верная погибель, как вдруг увидала она перед собой старца-черноризца. Протянул он ей посох, ухватилась за него Агафья и кое-как выбралась на берег. Подхватила она зачем-то ведро обеими руками (второе - ушло на дно), прижала его себе и, что было сил, понеслась в деревню. А старец, как увидел, что ведро она с собой прихватила, побежал за ней следом и, знай себе, посохом её промеж лопаток охаживает и приговаривает:
- Брось, Агафья, приколдовывать, людей морочить! Брось, не то - худо будет!
Так и гнал её всю дорогу, а близ деревни - исчез. Весь день тот бабка Агафья на печи отлеживалась, ушибы потирала да поохивала. А рассказу её так никто и не поверил. Потому что знали - что язык у нее длинный и без костей, как говорится: соврёт - не дорого возьмёт. И не далее, как день тому назад, та же Агафья уверяла, что видела, как по небу летят сани, а в санях тех сидел мальчик, и несли те сани не кто-нибудь, а пятеро леших! Ну можно ли было после этого бабке Агафье верить?..
И ведь, действительно, начала с тех пор бабка приколдовывать.
И испила она из ведра - всего один глоток. Вода ей показалась горькой, и гнильцой отдавала. Так она её, не глядя, за дверь выплеснула. Попала она на дикую яблоньку, но об этом - после...
А теперь как раз самое время рассказать, почему в реке Белой вода стала волшебной.